Предлагаемая вниманию читателя работа знакомит с новым психодинамическим подходом к познанию психики в целостности функционально несовместимых (асимметричных) сфер сознания и бессознательного. Данный подход обретает все большую актуальность в связи с новыми задачами практической психологии, призванной оказывать помощь человеку, особенно в кризисно-стрессовых ситуациях. Это восполняет ограниченность академического взгляда на психическое в его сосредоточенности на сфере сознания. Глубинная психология рассматривает психическое в единстве и противоречивой взаимозависимости сфер сознания и бессознательного. Сказанное выше придает особую значимость принципу дополнительности, имеющему влияние на методологию и инструментально-методическое обеспечение диагностико-коррекционного процесса. От адекватного понимания специалистом указанного принципа зависит глубинно-коррекционный процесс в его индивидуализированной результативности.
Принцип дополнительности ввел основатель квантовой физики Н. Бор для преодоления разрыва в понимании единой физической реальности в ньютоновском и квантовом ее восприятии. В психологической литературе этот принцип более всего определен в специальной статье известного грузинского психолога А. Е. Шерозия в сборнике «Бессознательное» . В частности, он отмечает, что «психическое отличается от физического, поэтому его следует отмежевать от законов физики, поскольку наука в целом разделяется только на физику и психологию, как и все сущее – только на психическое и транспсихическое (физическое)» . Данное высказывание убеждает нас в необходимости уточнения принципа дополнительности в психологии. Мы солидарны с позицией А. Е. Шерозия в том, что «психология, как и квантовая физика, должны использовать принцип дополнительности как метод воспроизведения целостной картины психики» .
Н. Бор рассматривал дополнительность как наиболее фундаментальный принцип ориентации на существование целого. Принцип дополнительности не противоречит тому, что механические (предметные) и квантовые (идеальные) объекты должны описываться в различных исследовательских (экспериментальных) ситуациях с использованием разной терминологии. Мы убеждены, что тоже самое относится также к академической и глубинной психологии. В то же время не только квантово-механические объекты должны иметь точки соприкосновения, с которыми нужно считаться, но и сознательно-бессознательные феномены психики являются внутренне соотносимыми. Иными словами, принцип дополнительности касается реальностей, отличающихся функциональной противоречивостью и несовместимостью, но при этом они имеют перспективы изучения их в целостности. Н. Бор считал вполне возможным применение принципа дополнительности к психологии, учитывая наличие сознания и предсознания. Такого же мнения придерживались В. К. Гейзенберг и В. Паули. В частности, В. Паули акцентировал внимание на необходимости преодоления пропасти между количественными и качественными параметрами явлений. Он утверждал: «Для нас… единственная приемлемая точка зрения заключается в том, чтобы признать обе стороны реальности – количественную и качественную, физическую и психическую – как совместимые друг с другом» . Н. Бор придерживался подобной позиции: «Даже если мы вынуждены делать различие между объективной и субъективной реальностью, место разделения может зависеть от способов, какими мы смотрим на вещи» .
Учитывая противоречивость функционально асимметричных феноменов психики, представляющих в совокупности целостность одного явления, мы сосредоточили внимание на уточнении принципа дополнительности в психологии. Основываясь на факте, что сферам сознания и бессознательного характерна как автономия, так и взаимосоотнесенность, то нарушение взаимосвязей между ними приводит к возникновению личностных проблем у субъекта, которые разрешимы в диагностико-коррекционном процессе с профессионально построенным диалогом.
С позиции психодинамической теории принцип дополнительности может быть реализован в психологии путем введения двух принципов, ориентированных на специфику субъективной реальности психического – принципа неотъемлемости и принципа «из иного». Первый принцип нацелевает исследовательское внимание на то, что две сферы психики не только взаимосвязаны, но и неявно причастны к самому процессу формирования другой сферы. Если это так, то между ними существует латентно-информационная осведомленность, которая, несомненно, усечена в сфере сознания, так как Я не имеет доступа к определенносй части информации, связанной с вытеснениями. Речь идет не об Ид как врожденной инстанции, а о приобретенной форме бессознательного – предсознании, которое формируется в процессе жизни (особенно активно в эдипальный период). Нарушения прямых взаимосвязей обусловлены не только вытеснениями (с сопутствующими им сопротивлениями), но и их синтезом, предопределяющим такую категорию, как внеопытное. Сознанию недоступна также и архетипическая се-мантика символического языка бессознательного. Это объясняет направленность диагностико-коррекционного процесса на расширение самосознания как главного фактора обеспечения психокоррекционного эффекта. Принцип неотъемлемости указывает также на присутствие в поведении импликативной активности обеих сфер. Отсюда следует вывод: незримость бессознательного для сознания, его непредставимость является всего лишь одной из его характеристик, а не доказательством несуществования.
Остается недостаточно раскрытым и вопрос «участия» сознания (хотя и латентно заданного) в формировании бессознательного (вернее предсознания), что происходит при активности механизмов вытеснения и сопротивления под прессингом «цензуры» Супер-Эго. Предсознание имеет информационную связь с Супер-Эго и энергетическую – с Ид, при недоступности Эго. Введение принципа дополнительности в область глубинного познания психического позволяет более адекватно уточнить понимание предмета психологии в целом, как и пути его познания.
Попытаемся соотнести принцип неотъемлемости и принцип «из иного» с категориями изоморфизма и гомоморфизма. Нами доказано, что подструктуры психики (сознание/бессознательное) функционально взаимосвязаны по принципу изоморфизма (определенного тождества) и в то же время – гомоморфизма (одна латентная детерминанта может задавать разные формы поведения). Гомоморфические взаимосвязи бессознательного с сознанием являются его отличительной чертой . Объясним это на примере: всякий изоморфизм позволяет перенести знания, представленные картой на местность, но не все, находящееся на местности – отражено на карте.
Гомоморфизм функционально легко способен перейти на параметры изоморфизма, но не наоборот – изоморфизм не может перейти в гомоморфизм. Бессознательное может заявлять о себе символически-визуализированно в самопрезентантах, которые являются частично осознаны (человек знает, «что он изобразил»), но не наоборот, т. е. остается неизвестной глубинная детерминированность самопрезентанта. По-другому, мы не можем специально пря-молинейными (волевыми) способами загнать что-либо из соз-нания в бессознательное или подобным образом осведомиться, какие глубинные мотивы обусловили тот или иной результат, как и не можем «извлечь» его оттуда по собственному желанию. Самопрезентация предполагает спонтанность и непроизвольность активности респондента. Итак, бессознательную детерминированность психики субъекта можно познавать при обеспечении метафоричности и опосредованности средств познания. Каузальность бессознательного гомоморфически проявляется в разно-образии форм поведения (единая детерминанта  веер поведенческих средств). Отсюда следует вывод, что гомоморфические реальности (бессознательное) отличаются свернутостью, синтезированностью факторов, матричным их устройством латентно влияющим на сознание. Это является существенным отличием психической реальности от другой физической реальности, на которую распространяется принцип дополнительности. Парадокс состоит в следующем – когда мы исследуем психику в ее целостности (при использовании материализованных презентантов субъекта), то учитываем законы физики (к примеру, «дерево не бегает»), что помогает познанию скрытых характеристик психического в единстве идеального и материального. Познанию способствует процесс эмотивного оживления (наполнения) презентантов в диалогическом взаимодействии с субъектом.
Как уже отмечалось, ближе всего к психологии стоит квантовая физика, знания которой не связаны с повседневным языком или пространственно-временными факторами. В контексте проблем познания психики в ее целостности остается важным то, что при интерпретации указанных выше «необыденных» явлений исследователь вынужден использовать обычный язык, т. е. привычный, понятный респонденту (вернее – следовать за ним). При этом исклю-чаются теоретико-методологические обобщения касательно объяснений сущности его проблем. Парадокс состоит в том, что сферу бессознательного можно понять, только опираясь на язык и законы функционирования сознания. Вместе с тем такого рода динамика не является прямым мостом между психодинамической теорией и независимой реальностью бессознательного. Глубинное познание, с одной стороны, опирается на неотъемлемость сферы сознания от бессозна-тельного, а с другой – на функциональную «инаковость», независимость (автономность), а значит, и невозможность прямолинейного познания сферы бессознательного, гомоморфически связанной с сознанием. Вопрос причастности сознания к «микромиру бессознательного» можно конкретизировать в ряде важных положений:
 причастность слова к формированию (как и к познанию) предсознания через процесс вытеснений неприемлемых в социуме импульсов Ид;
 энергетическая направленность бессознательных процессов в соответствии с логическими взаимосвязями их с сознанием, при функциональной асимметрии;
 архетипическая способность психики субъекта к перекодированию бессознательных смыслов, презентуемых в осознанно-визуализированных (опредмеченных) формах, поддающихся декодированию в процессе вербально-диалогическом взаимодействии. К последнему причастны бессознательно заданные механизмы символизации, участвующие как в кодировании идеальных смыслов в материализованные, так и в их декодировании.
Вся система АСПП нацелена на поддержание у ее участников оптимума эмоциональных нагрузок, в целях обеспечения информационной восприимчивости сознания, сохраняя способность Эго к когнитивной переработке получаемой информации. Это предопределено требованиями сформулированных нами законов «положительной дезинтеграции психики и вторичной ее интеграции на более высоком уровне психического развития субъекта» . Учитывая специфику реальности бессознательного мы обязаны, пользуясь способностью психического к самопроизвольной актуализации в ситуации «здесь и сейчас», найти способы адекватного его изучения. Именно этому способствует введенный нами принцип «из иного».
Принцип «из иного» предопределяет (и отражает) методологические основы, объясняющие проявление бессознательного (в синтезе с сознательным) в акте поведения субъекта. Этот принцип раскрывает также путь методологической реализации принципа дополнительности в базисе организации глубинного познания, опирающегося на определенные, ниже представленные постулаты. Более того, многолетний опыт проведения АСПП дает основание утвер-ждать, что именно принцип «из иного» является связующим звеном между метапозицией, заданной принципом дополнительности, и подлинной (конкретизированной) его реализацией в самом процессе познания специфической реальности психического. Описание принципа «из иного» содержит предпосылки для оптимизации глубинного познания в рамках границ «горизонта», ориентированного на сопричастность сознания с бессознательным, что и объясняет наличие их информационной эквивалентности.
Представим основные позиции принципа «из иного»:
 внутренняя детерминированность самопроизвольной активности психики респондента, выражающаяся в спонтанности поведения;
 необратимость и неповторимость спонтанной активности субъекта;
 взаимосвязь обратимых и необратимых во времени процессов психики;
 симультанность (одновременность взаимосвязей) времени и пространства в бессознательном;
 нарушение следования психики принципу реальности под влиянием принципа удовольствия (катализируемого влечениями Ид);
 зависимость особенностей процесса архетипической визуализации психического как от внутренних, глубинных детерминант, так и от сознательного решения субъектом использования форм и средств самопрезентации;
 подчиненность бессознательного, так же, как и осознаваемого, единым универсальным законам равновесности и взаимосоотнесенности функционально асимметричных реальностей;
 причастность механизмов символизации (сгущение, смещение, намек и др.) к перекодированию смыслов «иного» в визуализированные самопрезентанты, как и к их декодированию;
 информационная обратимость при взаимопреобразовании семантики «иного» в параметры «внешнего» (дихотомия внутреннего и внешнего);
 имплицитность смысловых аспектов визуализированных презентантов субъекта, обусловливающих индивидуализированность способов их дешифровки (распа-ковывания);
 соответствие инструментальных аспектов глубинного познания внутреннему импликативному порядку психики, не поддающемуся волевому (планированному) воссозданию, конструированию и моделированию;
 взаимопротивостояние и одновременно синтез, латентная интегрированность наблюдаемого и ненаблюдаемого («иного»);
 взаимосвязь неречевого аспекта психики с речевым – латентное переформатирование из «неязыкового» в «языковой» путем диалогического взаимодействия в системе психолог-респондент (П.Р.);
 относительность иррациональности проявлений «иного» вовне в связи с возможностями его перехода в категорию рационального через раскрытие смысловых параметров;
 способность «иного» к самоинтеграции, самоорганизации, «самосборке», что отражается во внутреннем порядке психики;
 зависимость возможностей объективации «иного» от синхронизации диагностико-коррекционного процесса с последовательностью энергетической инициативы поведения, исходящей изнутри психики;
 преодоление противоречия психики между детерминированным явлением и случайным посредством познания латентных факторов, обусловливающих случайности;
 синтез в «ином» неравновесных (противоречивых) сил, самопроизвольно предопределяющих (катализирующих) переход от хаоса к порядку, к относительному равновесию;
 «мгновенность» (свернутость) процессов перехода из одной системы в другую – из «иного» (невидимого, неосознаваемого) в явное, наблюдаемое, но требующее дешифровки скрытого смысла;
 одновременная причастность «импликативного порядка» к законам необратимости (к сознанию) и обратимости (к бессознательному);
 трансформация смысловых параметров «иного» из идеальных в материализованные, визуализированные, несущих скрытый смысл (информационный эквивалент);
 причастность архетипов к перекодированию «иного» в визуализированно-материализованные самопрезентанты, имплицирующие информационные эквиваленты;
 синтегрированность процессов «иного» с защитной системой, выражающейся в неизменности тенденции «к силе» (независимо от характера ценностей – условные или глубинные), что обеспечивается искажениями социально-перцептивной реальности.
Принцип «из иного» определяется положениями, раскрывающими особенности функционирования бессознательного, так и задающими условия, способствующие актуализации целостности психического в исследовательскую платформу. Принцип «из иного» ориентирует познавательный процесс на учет особенностей бессознательного в его функциональной асимметричности относительно сферы сознания при их взаимовлиянии друг на друга. Пред-полагается, что психике свойственна общность (на эмоционально-чувственном уровне) подлинной и иллюзорной реальностей, что важно учитывать в диагностико-коррекционном процессе.
Исходя из вышеизложенного, психокоррекционная работа с человеком должна быть направлена на актуализацию спонтанной его активности, катализируемой нереализованными импульсами, следовыми эффектами и фиксациями. Важно, чтобы в ходе диалога вопросы психолога были нацелены на побуждение импульса, эмотивно стимулирующего латентную мотивацию поведения респон-дента. Иными словами, диалог следует строить в соответствии с внутренним импликативным порядком психики.
Таким образом, вводя принцип неотъемлемости и принцип «из иного», мы реализуем принцип дополнительности, организующий познание функционально асимметричных реальностей в их целостности. Метод АСПП нацелен не на сознание и не на бессознательное в их раздельности, а на линию их сопричастности друг к другу, что условно можно назвать «горизонтом» (необозримой линией их единения). Именно на это ориентирует принцип до-полнительности, реализуемый в глубинном познании в двух испостасях: принцип неотъемлемости и принцип «из иного».
Адекватность реализации принципа неотъемлемости сфер сознания и бессознательного задает профессиональный формат диагностико-коррекционной процедуры оказания помощи человеку. Функциональная неотъемлемость подструктур психики означает, что сознание не существует вне бессознательного и наоборот, не было бы сознания – не было бы и категории бессознательного! Вспомним высказывание З. Фрейда: «Сознание не хозяин даже в собственном доме».
В диагностико-коррекционном процессе мы опираемся на то, что психика знает все и в то же время – не знает, что именно она знает. Принцип неотъемлемости оттеняет (подчеркивает) специфику познания субъективной реальности от физической. В физическом мире законы Ньютона действуют без привнесения в них субъективных поправок. Сознание же пребывает под прессингом системы автоматизированных защит, которые невидимо, но неизменно задают погрешности (искажения) понимание истины психи-ческого. Все это и предопределяет субъективизм реальности психического, который всегда индивидуализирован. Убеждены, что уточнение принципа дополнительности в психологии является основополагающим для открытия новых перспектив адекватного познания психического в его целостности, на что и направлены усилия глубинной психокоррекции, осуществляемой в неразрывном единстве с процессуальной диагностикой.
Противоречие в исследовательской позиции академической и глубинной психологии нивелируется разновекторностью их познавательной ориентации: в первом случае – это математически обоснованная статистика; во втором – познание логических взаимосвязей, выявляемых на феноменологическом (поведенческом) материале спонтанного проявления психики субъекта. Именно в спонтанности кроются истоки подлинной целостности, поддающейся эксплицированию в наблюдаемые реалии, «декодируемые» в процессе диалогического взаимодействия (П.Р.). Наиболее важным моментом в глубинном познании является выявление информационных эквивалентов, отражающих смысловой аспект взаимосвязей сознания с бессознательным. Эта проблема все еще остается малоисследованной в психологии.
При попытках автономного познания сфер психики (к примеру, академический и проективный подходы) нарушается целостность, адекватность познания, что противоречит принципу дополнительности. Скажем, проективные методы сосредоточены на бессознательном, академическая же психология – на сознании. Указанные подходы не принимают во внимание принцип дополнительности, побуждающий к изучению подлинной реальности психического в его феноменологической целостности.
Разумеется, познание психики, ориентированное только на сознание имеет право на существование в связи с наличием автономности этой сферы (как и сферы бессознательного). Однако необходимо понимать, что результаты такого академического подхода дают неполные сведения о психическом, не отражают глубинную его детерминированность. Только методы, которые способны прикоснуться к самопроизвольному проявлению целостности психики обеспечивают получение информации, обладающей потенциалом воздействия на человека в психокоррекционном направлении, гармонизующем структуру психики. К сожалению, на одноаспектном познании психики (или–или) построены все тестовые методики, как и тренинговые техники, которые априори регламентируют поведение субъекта, заведомо создавая барьеры на пути адекватного познания (понимания) психического, обладающего самопроизвольной способностью выражения на трех уровнях: когнитивном, эмотивном и функционально-поведенческом. Важно учи-тывать, что исследование проводилось на контингенте будущих психологов (студентов), откуда следует, что это люди социально-адаптированные, соответствующие формату критериев психического здоровья.
На особое внимание заслуживает синтезирующая функция системы психологических защит, охватывающих как сознательную, так и бессознательную сферы. Многолетняя практика проведения групп АСПП убеждает в деструктивном влиянии защит на психику, что обусловлено их автоматизированностью и заданностью невзгодами детства, несущими повышенный эмотивный заряд. Учитывая интегративную сопричастность защит к обеим сферам пси-хики, мы делаем акцент на основополагающем условии методологии глубинного познания – спонтанности и непроизвольности поведения респондента. Именно непреднамеренная активность психики позволяет эксплицировать внутренние факторы, несущие печать прошлых, эмоционально пережитых невзгод, фиксированных в следовых эффектах (с сохранением эмотивно-энергетического потенциала, что особо характерно для эдипального периода жизни субъекта).
Адекватность познания в таком психодинамическом формате предполагает минимизацию социальной ориентированности поведения субъекта, которая может служить маскировкой подлинных глубинных мотивов. Поэтому для оптимально-познавательного взаимодействия участников группы АСПП необходимым является обеспечение условий глубинного познания. Этому способствуют прежде всего принципы групповой работы, близкие к гуманистиче-скому подходу (К. Роджерс, А. Маслоу и др.). Организация АСПП переориентирует активность участника процесса: с внимания к особенностям другого человека на себя (т. е. собственные психические проявления); с академических критериев суждений – на понимание эмоционального состояния каждого члена группы (и себя самого) в ситуации «здесь и сейчас»; с анализа особенностей психики человека – на саморефлексию, самоанализ, самопознание; с критики – на объективирование каузальных факторов поведения; с фиксаций на прошлом (или уходе в будущее) – на центрацию внимания на происходящем «здесь и сейчас»; с советов, пожеланий – на познание глубинно-смысловых параметров; с ожиданий оценок (похвалы) – на выявление и понимание сущности латентных мотивов собственного поведения; со склонности к «выскальзыванию» из эмоционально трудной ситуации – на развитие способности понимания и анализирования причин ее возникновения; с ожидания четких рекомендаций по разрешению той или иной ситуации – на понимание внутренних инфантильных мотивов, порождаемых фиксациями, следами прошлого; с ощущения себя несчастным – на актуализацию инстинкта самосохранения и упреждения ситуаций, задаваемых тенденцией «вынуждения повторения», хождения по «порочному кругу» и др. В процессе АСПП развивается способность субъекта «быть в ситуации» и, одновременно, «над ней», переориентироваться с узкопланового, «тоннельного» зрения – на его децентрацию, расширение возможностей охвата причинной много-факторности явлений, заданных бессознательным, понимание сущности латентных процессов и их соотнесенности с сознанием. Тенденция к самоутверждению в группе АСПП непроизвольно сменяется способностью к солидаризации с другими участниками в глубинном познании психики и раскрытию перспектив личностного новостановления каждого и себя самого.
Принцип дополнительности переориентирует внимание исследователя на неотъемлемость каждой из сфер психики (сознание/бессознательное), что обязывает считаться с взаимной их сопричастностью к отдельному акту поведения субъекта. Последнее предопределяет специфичность средств познания, учитывающих отсутствие прямолинейного доступа к «иной» сфере. В контексте сказанного, особую важность приобретает понимание архетипической сущности символических способов самовыражения, искусно маскирующих латентные смыслы активности психики. Это объясняет необходимость использования нами метафорических, визуализированных средств самопрезентации участников групп АСПП (рисунки, лепка, моделирование из камней и др.). Самопрезентанты играют роль посредников в глубинном познании и могут быть из-готовлены собственноручно или выбраны из предложенных психологом. Важным предостережением является то, что познание психики не может быть обеспечено только внешне объективированными средствами самовыражения: самопрезентант приобретает необходимую функциональность (способствующей познанию) лишь в процессе его «оживления» – эмотивного-непроизвольного самонаполнения в диалогическом взаимодействии в системе П.Р. Диалог психолога с респондентом задает эмотивно-побудительный импульс непроизвольности поведения лишь в случае точности диагностики. Последнее профессионально обязывает будущего психолога к личностной психокоррекции, нивелирующей искажения социально-перцептивной реальности, задаваемых системой психологических защит. Ведущим инструментом психолога в диалоге является вопрос! Диагностико-коррекционная его состоятельность способна влиять на динамику глубинного познания в согласованности с импликативным порядком психики. Феноменологический про-цесс АСПП имеет четкие приоритеты в ориентации его участников на выявление личностных проблем в собственно коррекционных целях.
Из представленного выше материала следует, что глубинное познание предполагает вовлеченность в него как респондента, так и психолога. Достижение оптимального практического результата предполагает исследовательский потенциал (как и новый этап) научного познания глубин психики. Речь идет о перспективах воспроизведения в плоскости наблюдения подлинной сущности психического в его целостности. Оптимальность практического результата – это перспективы следующего исследовательского этапа обработки полученных стенографических данных (как и ау-дио/видеоматериалов) для подлинно научного обобщения.
Данная работа представляет, с одной стороны, истоки формирования метода АСПП, связанные с решением проблем педагогического общения, взаимодействия педагога с воспитанником, а с другой – презентует более поздние результаты разработки научно-практических (методологических) основ глубинного познания психики. Особое внимание уделено становлению метода АСПП, для которого характерно следование «за феноменом психики» с учетом того, что «психика знает все», ориентируясь на пробуждение в респондента инстинкта самосохранения – ведущего (главного) и непревзойденного мотиватора личностных изменений. Испытываемые субъектом личностные проблемы приглушают инстинкт самосохранения, что катализирует возникновение тенденции к психоло-гическому импотированию психики. Введение принципа дополнительности (реализуемого в психологии через принципы неотъемлемости и «из иного») предопределяет единство проблемы оказания оптимальной помощи человеку с задачами научного познания феномена психического. Академическое стремление психологии к научной статусности породило неоправданную разрозненность теории и практики. По нашему убеждению, процесс глубинного познания, начало которого связано с приоритетом феноменологических параметров («следования за» спонтанной активностью рес-пондента) должен иметь завершенность в теоретико-методологических обобщениях. Многолетний опыт коррекционной практики убеждает в том, что высокость статуса психологической науки предопределяется не математическими методами, а способностью исследователя к диалогу с природой психики, открывающей возможность приближения к объективным, хотя и филигранно индивидуализированным ее параметрам, сформированным под эгидой величия универсальности законов психического и Вселенной!